Хищная любовь

Любовь – штука достаточно странная. Возникает ниоткуда… 

algebraslova.com

 

 

 

Вернее, из густого тропического леса после дождя, со стекающими каплями, в которых искрится солнце. Вернее, нет. Из пустыни, с некоторыми приставшими песчинками на лапах. Она останавливается, встретившись в красивой саванне с  низкими кустарниками, редкой растительностью и засохшими деревьями.

*****

Они замерли друг напротив друга. Он и Она. В ее глазах отражалась голубая бездна неба. Играло палящее солнце в его темно-золотой шкуре. Если бы звери умели улыбаться, они бы улыбнулись. Но они не умели, поэтому не спеша, подошли друг к другу, и дальше отправились вместе. Через время и пространство, через все, что умеет идти пока еще только вперед. Сквозь череду дней и нночей они двигались бок о бок. И возникла любовь, через которую они также проникли с тихим восторгом, и которая тоже идет только вперед.

Наступил засушливый сезон после того последнего дождя, кончившегося в их встречу.

Но беда незаметно проходит мимо, если существует счастье. Они не замечали голода: охота не приносила много пищи, кроме мышей и еще подобной случайной мелочи, которую с гордостью приносил лев и клал перед львицей. Крупное раздирали гиены, шакалы, стаи грифов до самых последних костей. Воды в иссохших руслах не было, и даже растительность, казалось, сколько ее не жуй, не содержала ни капли влаги. Но грива льва по-прежнему благородно отливала золотом на солнце, а глаза львицы сверкали солнечным светом.

Их любовь была восторженно счастливой, ночи – темными, а дни – жаркими. Они часто скрывались от жары в попадавшихся расщелинах  небольших гор, лениво валяясь под небом, которому здесь не было конца и края. С наступлением сумерек бегали наперегонки, в играх задевая друг друга и дурачась, припадая к земле.

Ночью прогремел гром. Лев вздрогнул и проснулся. Ее не было рядом. Он, прислушиваясь к ночи, разрезающейся молниями до самой земли, легко вскочил на ноги и пошел искать. У него был отличных нюх хищного зверя,  и ему не составило труда обнаружить львицу в небольшой нише под колючим кустарником без единого листочка. Она утыкалась мордой в землю, очевидно, не в первый раз. Возле нее почва была изрядно перерыта. Тело львицы содрогалось вместе с громыхавшим пространством. Возле нее копошились три небольших комка. Лев неслышно подошел, коснувшись холодным носом ее горящих ушей. Она не подняла головы, лишь отвернулась от него в спазме боли. Лев оттащил пищащую кучу по одному чуть в сторону. И лег рядом с львицей, прижавшись. Боком он ощущал, как двигается ее живот, и не знал, как помочь ей. Она выгибалась и затихала, еще глубже зарываясь мордой в землю. Так было до самого утра.

С рассветом после нескольких месяцев засухи упали первые капли на землю и измученную львицу. Лев аккуратно взял зубами последний комок, так сильно мучивший ее всю ночь, и подтащил к животу львицы. Туда же и первых троих, которые, не медля, стали зарываться ей в живот, наощупь открывая рты в поисках торчащих кусочков кожи. Затем лев подполз спереди и стал вылизывать ей глаза, нос и уши. Пошел благодатный дождь.

Роды были тяжелые. Львица долго не могла восстановиться. Она почти не вставала. Все больше лежала, уткнувшись мордой в землю. Лев приносил еду, ту, что удавалось найти после охоты гиен или шакалов. Он даже научился приносить ей воду в пасти и лить на морду львицы. Львята быстро набирались сил, и нередко отползали от матери довольно далеко. Лев старался не уходить надолго. А, приходя с добычей или без нее, первым делом собирал разбредшийся выводок и подтаскивал к матери, неизменно ложась рядом, прижимаясь боком к ней.

Прошел месяц, и мир занял прежние места. Только мест стало больше на четыре неуклюжие единицы. Львица нашла прекрасное место возле холма, за камнями было небольшое ущелье. Лев углубил его своими сильными лапами. Так появился дом.

Ночью львица чаще уходила, выслеживая стада зебр или других пригодных в пищу животных, которые, найдя хорошие богатые растительностью места, по нескольку дней и ночей находились там. Этого хватало львице, чтобы заметить слабых особей, которым она своим точным прыжком ломала шейные позвонки и тащила домой.

Она уходила на охоту как только садилось солнце и засыпал лев. Львята росли и еды требовалось все больше и больше с каждым днем. Скоро вся животная округа знала о ней, как о непревзойденной охотнице. Животные стали уходить из саванны. Еды становилось еще меньше. А численность соперников не уменьшалась. Львице приходилось становиться быстрее, хитрее, умнее. И она справлялась. Ee лев был сыт и не замечал перемен.

Неизменно, к рассвету возле ущелья лежала чья-то туша, или куски мяса, которые львица похищала у более удачливых охотников.

  Восход солнца в саванне — самое удивительное зрелище. Лев, проснувшись, подгонял львицу, и они шли к горам. Лев любил прыгать через расщелины.  Его восхищало чувство полета и опасности в долгом прыжке. Львица прыгала вместе с ним, нисколько не уступая в ловкости и силе прыжка.  Ущелья со временем становились шире, прыжки – длиннее, чувство полета – дольше. Затем они возвращались к логову. Лев ел. Львица устало опускалась подле, не в силах есть после бессонной и тяжелой ночи. Лев, насытившись, благодарно утыкался ей в шею и встречал огромное солнце, восходящее из-за той линии, где кончалась земля и начинались мечты. Потом выползали львята, ели и разбредались по округе. Лев ложился где-нибудь в тени. Глаза его невольно закрывались в полудреме. Львица, шатаясь, вставала и  шла за детьми. В начавшиеся голодные дни их опасно было оставлять одних. На невыросших хищников охотились голодные грифы, неизменно кружившие рядом.

Засушливые сезоны становились продолжительнее. Львята один за одним покинули отчее логово и ушли в поисках своего. Лев оставался в саванне с нею. Он не хотел уходить из этого рая. Его поражала дивная красота этих мест. И каждую ночь он восхищенно провожал красный диск солнца, крепко засыпая, а львица вновь шла туда, где борьба за выживание становилась все жестче.

Утро встречало его куском еды, прохладой, и двумя каплями неба в ee глазах. Потом были неизменные прыжки, только она уже не прыгала вместе с ним. Львица больше не могла взять ни такое расстояние между расщелинами, ни высоту. Она ложилась поодаль и наслаждалась любовно не восходом солнца, а его прекрасным, летящим в прыжке телом.

Лучше им было бы примкнуть к прайду, но тогда самцу пришлось бы бороться за место в обществе среди других самцов, а самке пришлось бы подчиниться этому же обществу из других самцов.  И они безмолвно отказывались от выхода из своей саванны. Им было хорошо. Только охота становилась бесполезней ночь от ночи.

Уже неделю утром еда не появлялась. А львица падала от усталости бесплотных поисков еды. Лев просыпался в дурном настроении и зло уходил, переходя на многочасовой бег от мира. Возвращался после обеда, тяжело дыша, и опускаясь возле львицы без сил, и забывался голодным сном до утра.

Падающий дождя и свежий запах крови заставили льва проснуться. Перед ним лежала приличная туша зебры и пятнистая от глубоких ударов клювами грифов львица. Она гордо подтащила свою добычу к нему. Лев ел жадно, мощно разрывая клыками мясо. Потом они пошли туда, где в хорошие времена встречали солнце.

Лев стоял на холме, оценивая расстояние. Сегодня он готов был наконец-то взять его. Сегодня начался дождливый сезон. Сегодня  была еда.

Лев обернулся на нее, и позвал с собой. Львица с трудом приподнялась и пошла назад для разбега. Для чудовищного разбега. Она понимала, что не прыгнет, что тело измученно долгими месяцами голода и бессонных  ночей. Но его задор передался ей, она пригнулась на миг, и  рванула вперед.

 

Лев замер. Глядя, как львица мчится на него издалека. Он замер от красоты и грации ее бега. Он даже не заметил ее истерзанной шкуры, он только видел, как сверкают ее глаза и слаженно играют мышцы лап, почти не касаясь земли в беге. Он и забыл, что эту длину он еще не брал, тренируясь из года в год, и что львица давно отстала от него в силе прыжка. Лев стоял и восхищался ею.

Словно тень пронеслась над ним. Львица оторвалась от земли раньше на пару метров, чтобы опасно начать прыжок перед ним. Никакой страх, никакая осторожность, ей были неведомы, когда лев был рядом, если только он был рядом. Он словно давал ей энергию, силы… Или крылья. Несколько секунд, за которые солнце продвинулось вверх на миллиметры от той черты, где начинаются мечты, и…

Она взяла этот ров. Она перепрыгнула! Он гордился ею! Любовь, восторг и восхищение к ней переполнили сейчас  его полностью.  Он был безмерно счастлив в своем длинном прыжке за нею через это страшное и широкое ущелье.

Они стояли друг напротив друга, как тогда, в первый раз увидев друг друга. Их не поменяли ни счастливые, ни голодные, ни дождливые, ни сытые времена. Их рассвет был по-прежнему удивительно красив в самом прекрасном месте на земле —  их саванне с редкой растительностью, которую любила она, и огромным небом, которое любил он. Их мир был свободен. И свобода была благородна и чиста.

Они перекатывались на спине, задевая и толкая друга в мокрой траве первого дня очередного сезона дождей.  Лев, играючи, в беге делал вид, что прыгает на нее, она пригибалась, и тут же, он, припав к земле за метр до нее, смиренно  подползал. Львица поднималась и отбегала, Лев вновь повторял свой нехитрый маневр…

Солнце ушло за мечтами. Дождь стоял стеной. Он лился перпендикулярно земле, словно небеса порвались. Пора было поворачивать назад. Домой…

Вот и ущелье, большое и уже не такое страшное, потому что тело знает теперь, где и с какой силой необходимо оторваться от земли. Львица попятилась назад,  меряя глазами и уставшими лапами расстояние для разбега.  Лев шел рядом.  Она остановилась, замерла на мгновение и рванула вперед, набирая скорость. Мокрая трава, бессонные ночи, голодные месяцы, севшее солнце, сильный дождь — у льва тревожно запульсировала артерия на шее. Он вдруг  помчался за львицей. Он не мог ее догнать  почти до самого рва. Она оторвалась от земли на секунду ранее.

*****

Лев прыгнул. И он сделал невозможное. Ее обессиленное тело взяло неверную траекторию. Лев прыгнул не дугой вверх, а точно вперед. Он прыгнул с невозможной силой и быстротой так, чтобы в прыжке подстраховать ее, и быть ниже, быть под нею. Они оказались вместе, лев почувствовал ее тепло от тела своей спиной. Тот край оказался с пологим началом, поэтому, чуть не допрыгнув полметра, они без усилий выбрались наверх, где вдруг упало небо диким холодом.

*****

….. Лев открыл глаза от упавшего ледяного неба. Перед ним в том самом ущелье, на камнях,  под его сильными лапами лежала его жизнь.  Прошло уже больше суток, как это все произошло. Львица не допрыгнула. Лев сиганул по склону вниз, всем телом съезжая за ней, вместе с собой счищая пласт земли на огромной скорости.

Он припал к ней. Лев в отчаянии терся головой о шею львицы с силой дождя и горя,  что протер ее шерсть почти до кожи.  К утру забывался сном несколько раз и на него опускался один и тот же сон, который был прекрасен до того момента, когда становится холодно.

Над ними уже собирались голодные грифы, жаждущие мяса.  Лев ухватил зубами львицу за протертую им шею и потащил по склону вверх, двигаясь по шагу и глубоко ставя лапу, предварительно сделав себе углубление когтями.  Он вползал таким образом целый день и всю ночь. У него одревенели все мыщцы от напряжения, свело шею от тяжести. Но он вернул ее. Домой…  Он затащил львицу в логово и рыл усердно передними и задними лапами,  забрасывая землю назад, чтобы навсегда закрыть  низкий вход.

У львиц больше не растет грива, она навсегда стерта горем  и любовью.  Грива пышно растет у льва, только затем, чтобы никто не видел, как тревожно бьется жилка на шее у могущего царя зверей, когда он теряет в прыжке жизнь.

…и уходит в никуда.

algebraslova.com


Добавить комментарий