Жил-был тринадцатый. Он не был кем-то, тринадцатым по счету в порядковой последовательности. Вернее, может, и был иногда, но его сущность заключалась в том, что он был именно тринадцатым всегда, вне зависимости от внешних обстоятельств.
Даже когда он был один, он был тринадцатым.
Даже когда он становился в конец длинной очереди, состоящей из сотен или тысяч, или десятков тысяч, а то и миллионов, он все равно был тринадцатым.
Он был не числом «тринадцать», которое, в отличие от него, все же имело некоторую самодостаточность. Он был числительным, то есть обладал признаками числа «тринадцать», но не как самостоятельное «тринадцать», а применительно к чему-то еще.
А вот этого «чего-то еще» не было.
И болтался он в пространственно-временном континууме, никак не находя того, к кому относилось его числительное.
Так было всегда. Пока он был тринадцатым.
А потом, он стал четырнадцатым. «Очередь» все же двигалась, но в обратную сторону.
Та «очередь», в которой мы всегда «стоим», сами того не осознавая, всегда движется в обратную сторону, и, естественно, что проявление этого «движения» в окружающей реальности всегда не такое, какое предполагается.
И что же случилось, когда он стал «четырнадцатым»? Вообще, что-то произошло, или все осталось по-прежнему?
Что-то произошло, что-то осталось по-прежнему… Но это уже ДРУГАЯ СКАЗКА.