Взгляд

Утро еще ранее, город толком не проснулся. Нахожусь (стою, прислонившись к стене) в подъезде, глядя на грязный пол, и почти не курю. Тихо в подъезде. Темно.

Хлопнула дверь на верхнем этаже. Четко идут уверенные шаги, спускаясь вниз. Сначала видно черные дорогие ботинки и брюки, затем сумку в руках, пальто, аккуратно уложенные волосы со следами седины. Вместе с этим идет легкий запах мужского одеколона и приятные зеленые глаза, улыбка.

Шум домофона и следующий скрип двери этажом выше. Идут стоптанные ботинки, невнятные штаны, куртка. Запах крема после бритья, из-под кепки приветливый взгляд карих глаз и улыбка.

Повисаю на подоконнике, глядя во двор. Зеленые глаза обходят дорогую машину, пока греется мотор, сиденье и салон. Пара телефонных звонков и зеленые глаза становятся почти бесцветными, движения рук — суетливыми.

Карие глаза поежились от утреннего холода и спешно побежали по дороге к станции. Электричка ждать никого не будет, впрочем, как и утро.

Зашаркали грузные шаги за ближайшей дверью: бабка проснулась. Не спится ей. Цвета глаз у нее не видно из-за морщин и двери, но, думаю, он все равно поблек давно…

*****

Приветливые утренние зеленые глаза обрели тусклость дневного света и его тяжесть. Звонки, переговоры, непонятные распоряжения сверху, которые надо сделать еще мутнее и обреченно спустить вниз. Встречи с себе подобными глазами, сумками, костюмами, вынужденными улыбками, предвещающие натянутость от вышестоящих на ближайшие месяцы и бессмысленный бесконечный прогон нижестоящих.

Карие глаза посветлели и замерзли от свежего выпавшего снега, руки и нос стали красными вместе с головой, которая металась в поисках дополнительных резервов оптовых поставок запчастей в свой труднодышимый и такжерентабельный магазин.

Бабка доковыляла до кухни, наконец. В холодильнике «шаром покати». Придется ей этот шар вприкуску со вчерашними щами и лекарствами употреблять.

*****

Глаза цвета осенней травы, обжигаясь, глотают горячий двойной эспрессо и мельком просматривают откровенно неудачный договор, который надо будет убедить всех подписать, а через полгода подсчитать убытки. Хотя, сегодняшний бонус именно его личные годовые убытки закроет с профицитом. Трава еще более пожухла от собственного раздраженного крика по телефону на бездельных отнимателей сил, протирающих штаны в офисе.

Глаза цвета крепкого чая уперлись в грязно-белую пену каппучино и дымящийся жареный пирог с мясным вкусом. Пальцы держали одноразовый стаканчик, словно хотели его задушить, вместе с надвигающейся арендой и бухгалтерским отчетом, в котором строчки с налогами становятся все наглее…

Белый неповторимый снег, будучи таким еще в атмосфере достигал вечерних пробок уже цветом асфальта, с которым и сравнивался.

*****

Глаза цвета нижнего сигнала светофора бездумно смотрели на дорогу, которая вела в ресторан, где будет сыт желудок, и еще кое-что, если мужская встреча друзей затянется после полуночи и найдет противоположный пол.

Глаза загоревшего цвета уставились в мелькающий футбольным мячом плоский прямоугольник и немного затуманились также, как и стекло цвета его глаз с холодной жидкой средой внутри.

 

 

Бабка, кряхтя, дошла, наконец, до дивана времен блеска ее глаз, цвета которых не видно из-за морщин и из-за темноты ночи, экономящей электричество.

*****

Иду вверх по все тому же грязному, темному, но уже ночному подъезду. Слышен бессмысленный старческий храп, звон пивных бутылок, несущихся по мусоропроводу сверху вниз, и слегка шатающиеся шаги в черных дорогих ботинках, поднимающиеся снизу вверх.

Закрытая дверь отсекает все звуки и окунает в темноту коридора, разбросанную детскую обувь и мирное сопение за другой дверью (которую не мешало бы и обновить) двух существ, которым нужно, просто необходимо продолжить великое человечество… Для этого, ты, Ломоносов, зашел так далеко…?

Вижу кусок ночи в проем кухонного окна, весь день поток хлеба и туалетной бумаги от производителя, через млечный путь посредников, был в моих космических руках, чтобы все присутствующие в моем дне могли это приобрести в близлежащем супермаркете двадцать первого века.

"Человек — это звучит го…о, из какого только места эти звуки?" — думается мне, когда белая зубная паста плевком оказывается в раковине. Чуть позже мелькает красный-желтый огонек в смысле жизни(то есть в подъезде), последний в этом дне, производящий дым и портящий легкие…

«Почему красный, странно, красный, ведь цвет прекращения движения. Почему огонь не зеленый? Почему движение не разрешено? — все глаза давно закрыты ушедшим днем. Зеленые, карие, и другие… — …А где же те, любимые, цвета бездонного неба и бескрайнего моря? Тоже, наверное, спят… Вот и мои померкли от ослепляющего смысла жизни  и тоски по тем глазам, которые, возможно, завтра ночью ненадолго намекнут о свободе, которая должна же где-то, черт возьми, быть!»


Добавить комментарий